[Реклама] с разрешения администрации

[BtoBoys]

Приглашаем в сообщество, посвящённое группе BtoB - Born to Beat
Группа дебютировала 22 Марта 2012 под лейблом Cube Entertainment и состоит из семи талантливых парней.
Это сообщество создано с единственной целью - чтобы как можно больше людей узнало о замечательной группе BtoB.
Здесь всегда рады новым участникам и гостям ~

@темы: дружеская реклама

---

[fanfiction] I can feel you all around

[iveco]

автор: iveco
персонажи: Со Ынкван/Им Хёншик/Ли Минхёк
рейтинг: PG-13
жанр: romance
разрешение на репост: по запросу

Такая странная история.

Их пальцы сплетались как ноты в песне. В той песне, что он не успел дописать сегодня. Песня, так Хёншик это чувствовал. Их пальцы сплетались на его животе.

Такая странная история.

Хёншик созидал. Стараясь не вмешаться, но сохранить светлую гармонию Минхёка и Ынквана. В отсутствии Ынквана он обнимал Минхёка ночами, чтобы тот не изводил себя и высыпался. А днем ухитрялся тайком строчить лидеру сообщения – дома полный порядок.

Минхёк и Ынкван. Для Хёншика – как две идеальные половинки одного прекрасного сердца. И он оказался запертым между ними.

Хёншик практически лежал, свободно откинувшись на спинку дивана. С правого бока устроился Минхёк, закинув на донсэна ногу. Минхёк истосковался. И тянул время своим молчанием и неподвижностью. В ванной затихла вода. Значит, сейчас вернется Ынкван. И Хёншик честно сгинет во мраке. Да хоть ради того, чтобы лично убедиться, что несуществующие ночные монстры не потревожат этих двоих.

«Да брось», - отмахнулся Минхёк, и Хёншик не смог ему отказать.

Ынкван устроился слева. Он потянулся через Хёншика. Практически ложась на того.

Потянулся, чтобы поцеловать Минхёка.

Хёншик подумал, что он сейчас умрет.

Хёншик передумал – нет, вот сейчас – когда почувствовал прикосновение губ лидера к своей щеке. Минхёк жался со своей стороны, гладил по животу, пробравшись пальцами под футболку.

Хёншик падал в бесконечность. Чувствуя тепло этих двоих. Чувствуя, как они держатся за руки у него на животе.

Их пальцы сплетались как ноты в песне. В той песне, что он не успел дописать сегодня. Песня, которая начинается словами «I can feel you all around».

@темы: Seo Eunkwang, Lee Minhyuk, Lim Hyunsik, romance, PG-13, fanfiction

---

[fanfiction] Softness

[iveco]

автор: iveco
пейринг: Со Ынкван/Ли Минхёк
рейтинг: PG
жанр: romance
разрешение на репост: по запросу

Все это должно было к чему-то прийти..

У него были мягкие волосы. В кои-то веки не скованные укладкой до того, что случайная прядка может выколоть глаз. В кои-то веки не покрытые слоем студийной пыли. Ранним утром его волосы пахли мягкостью. Даже не духами. Настолько ранним. Просто мягкостью и Минхёком.

Ынкван втянул воздух. Он подошел со спины. Достаточно близко. Без давления и без рук, но вплотную. И втянул воздух.

Минхёка мучила жажда. Всю ночь. Но разбудить никого не хотелось, поэтому он дождался утра и встал первым. Он вернул стакан на стол и хотел уйти.

Рука Ынквана с легким хлопком уперлась в столешницу, преграждая путь.

Минхёк мгновенно занервничал.

Потому что… Потому что все это должно было к чему-то прийти. Например, в тупик. Хотя можно было дернуться в другую сторону, но Минхёк боялся. И напролом страшно. И страшно, если не держат.

Все это должно было к чему-то прийти. Селфкамы с вездесущим Хёншиком, например, никогда не приносили столько радости. А объятия не были такими открытыми. Только Ынкван мог внезапно украсть у времени секунду и шепнуть на ухо: «Ты как?» И это он может сочувствовать, а потом перевернуть разговор простым: «Кстати, я тут смотрел…» - мгновенно рассеивая напряжение. Но он же лидер. Или дело не в этом. Но, вообще-то, лидер. Только перед ним было так интересно ходить. За ним. Или возле. У Минхёка в животе тянуло, когда он Ынквана видел.

Он повернулся лицом к лицу. Ынкван. Очень красивый. Немного уставший после подъема. И первые признаки щетины. Минхёк чуть не дернулся потрогать. Как будто никогда не видел.

* * *

Минхёку всегда нравилось нравиться. Восторженные взгляды девушек, оценивающие – парней. Ему все нравилось. Но выбирал он всегда первых. Однозначно. Пока Ынкван не заполнил собой все пространство. Да нет же, ничего особенно не изменилось: Минхёк все еще был в центре вселенной, позировал и вертелся во все стороны. Чтобы было видно со всех сторон. Какой он весь. Чтобы Ынкван видел. Чтобы Ынкван смотрел.

* * *

И теперь он смотрел.

И что теперь.

Теперь что-то должно быть.

И Минхёк, видимо, что-то сделал. Или хотел сделать. Может, заметался или нервно вздохнул, собираясь с силами на какой-нибудь красочно-дорамный поступок, поцелуй-в-омут-с-головой, например.

Но Ынкван вновь крадет у времени секунду, опережая. Минхёк чувствует его руку у себя на талии. Она такая теплая сквозь ткань домашней футболки.

Так мягко.

И Минхёк все же касается его лица.

@темы: Seo Eunkwang, Lee Minhyuk, PG-13, fanfiction

---

[fanfiction] Insae

[Saelma Graffity]

автор: Senshiro-san
пейринг\персонажи: MinHyuk/Sungjae, Peniel/MinHyuk, Eunkwang
рейтинг: G
жанр: Ангст, Повседневность, Hurt/comfort
разрешение на репост: получено

Минхёк танцует очень плохо. Он сомневается в своих способностях и танцует каждый день, как безумец. Безумный.
Он просто обожает их дебютную песню, и не может позволить себе выступать нехорошо.
А вот Сончже, кажется, может.
"Урод", - думает Минхёк и придирчиво поджимает губы, искоса поглядывая на прорабатывающего шаги младшего. Скоро ему становится очень противно от Юка, и он отворачивается - его тошнит, потому что даже Сончже, по его мнению, танцует лучше него. Все лучше Минхёка, Минхёк просто красивый.

Красивый?
Да он урод. Как остальные не видят.

---


Наутро его рвёт. Просто нечеловечески - настолько он не хочет идти на репетицию. Там противные зеркала и гадкий Сончже, не умеющий танцевать и быть не гадким.
Хотя, Сончже есть и дома. Который обеспокоенными глазами следит за хёном просто ощутимо. Наверное, у него проблемы, или он единственный, кому Минхёка жаль. Последний уверен, что нисколько не жаль, просто Сончже очень сильно хочет Минхёка для себя, вот и смотрит.
От этого внимательного взгляда хочется снять себе кожи, да побольше.


---


Через пару дней он уже не может встать с постели. Он ненавидит, ненавидит этот квартирный воздух, этих шумных, живущих с ним идиотов, этого мелкого засранца, смеющего заходить к нему в комнату просто для "посмотреть" на "больного хёна", поправить одеяло, посидеть на краешке кровати и потрогать указательным пальцем минхёково запястье. В этом несколько странном жесте Минхёк читает предложение помощи. Он отворачивается к стенке с сжимает зубы - он хороший хён. Никого не обижает и правду в лицо не говорит.

Еще через день Сончже перебирается к нему в комнату, что делает земное существование невыносимым абсолютно, и не только для Минхёка - для всех вообще. Лидер выклянчил ему выходные, наконец, но это мало помогает. Ухудшает даже, потому что мелкий - везде.
Минхёк давится слезами ночью, сходит с ума от ненависти и видит во сне кошмары.

---


-Давай, поднимайся, - Пыниэль откидывает на старшем одеяло и протягивает руку. Сончже вытек из комнаты незнамо зачем, и дышится Мину теперь очень-очень легко.
-Открой окно, - хрипит он невнятно, спуская ноги на пол.
Донгын послушно поворачивает ручку стеклопакета, и сквозняк заставляет Ли поджать пальцы на ногах.
Выходных больше не дают, и надо ехать танцевать.
-Кто сегодня на вокал?
-Хёншик, Ынкван-хён и Чансоб, - Донгын как-то смело на взгляд недотроги-Минхёка берет того за плечи, - Ильхун в качалку; танцуем мы с тобой и макнэ.
"Мы с тобой", - мысленно повторяет Минхёк и вслух выдает, - я с Сончже.
-Что? - Шин чуть сильнее сжимает чужие плечи и делает непонимающее лицо, - я не слышал.
-Говорю, Сончже надо бы на распевку, он хрипел с утра.
-Нет, ты с Сончже, - оставив старшего у туалета, Донгын идет вперед, вытирая руки об штаны. Мин молится, чтобы этот жест ему показался. И он не с Сончже, его просто начинает клинить. Сончже, Сончже, Сончже.
Это очень плохо.
При выходе из общежития руки, теперь уже юковы, на миновых плечах - еще хуже. В машине Минхёк спит на плече Донгына, и держит за руку макнэ.
Он теряется в своей группе, не узнавая по утрам никого, кроме этих двоих.

На тренировке он падает и оставляет себе синяков много штук, извивается угрем и привлекает внимание. Он бледен и красив с убранными ободочком назад волосами, но его мутит от себя невероятно - он опускается до выпендрежа.
Иначе Мин не может, ему нужно много-много внимания, ему нужен их отвратительный макнэ.


---


-Как твое горло? - лидер хлопает Мина по плечу и садится на соседний стул, - завтра у тебя вокал.
-Я один? - недоверчиво вопрошает уставшее худое чудовище с грязной головой и поникшими плечами, потирая якобы болевшее горло.
-Нет, Ильхун с тобой.
-Вот как.
Ильхун - это не то, что нужно. Минхёку грустно, он сутулится и идет в душ.

-Хён, ты полотенце оставил, - макнэвская рука бросает полотенце на держатель и быстро исчезает, прикрыв плотно дверь ванной. "Типа забота", - Мин в уме язвит, но полотенце потом берет и чувствует благодарность, хотя вытираться немного неприятно - пахнет почему-то шампунем Юка.

Входя в комнату, Мин заметил, что воздух свеж и дышать легко. Сончже спит, спит робко и на самом краю. Минхёк радуется этому и ложится плотно к стене, надеясь уснуть раньше, чем его обнимут. Не выходит - младший будто по команде закидывает руку хёну на талию, комкая в пальцах ткань его футболки.
Минхёк снова засыпает в отчаянии.

---


Его снова выворачивает, на этот раз - при всех, в репетиционном зале. Ему очень стыдно, но больше всего - плевать. Он чувствует на себе взгляд макнэ, который делает шаг вперед и прикладывает миллион тонн усилий,чтобы поднять руку и остановить его.
-Бесишь, - говорит Мин и уходит за тряпкой и хлоркой в подсобку.
Сончже провожает его очень печальным, очень грустным взглядом.

---


Милый и очаровательный Сончже ходит кругами вокруг минхёковой двери, не решаясь зайти. В машине тот спал на коленях Шина, и Шин тащил его наверх, и Шин уложил спать.
Пыниэль золотой тонсэн. Сончже отвратительный макнэ, хотя вроде как и милый, и о хёне заботится, хотя знает, что бесит последнего очень. А Пыниэль - нет,не бесит.
Макнэ все равно очень любит хёнов.
Минхёк неожиданно вышел из комнаты, и утянул младшего за рукав внутрь.
-Ты задолбал топтаться.
Все. Он больше не хочет быть добрым хёном. Он будет злым козлом-Минхёком.
Но Сончже расцветает от такого поведения.


---


-Хён...
-Я сплю. Спи.
-Повернись ко мне.
Минхёк, поворачиваясь, дал младшему кистью в нос, чтоб неповадно было. Гаденыш.
Сончже очень волнительно, но ему все же хочется спросить.
-Я тебе неприятен?
-Да ты прозрел.
-Минхёк-хен, ты сам-то не шибко хорош.
Вот тут Мин совсем просыпается, спихивая ногу младшего со своей. Хамит, что ли?
-И ты говоришь во сне,что ты сумасшедший.
-А ты меня целуешь ночью в губы.
Пристыженный младший шебуршит одеялом, отворачивается и сползает на самый край, замирая в одной позе до утра. Наверное замирает, Минхёк не знает - он просыпается один.


---


Больше Сончже с Минхёком не ночует. Не разговаривает, не подходит, не смотрит. Не смотрит так демонстративно и тяжело, что старшему хочется исчезнуть вовсе, или хотя бы сжаться до размеров маленькой точечки. Ему вообще гадко - мутит чаще, есть неможется и спать холодно. Он танцует как заведенный, поет с душой и пытается шутить с Шином - и все у него получается. Но это мелочь по сравнению с этой ненавистной прохладой ночью и тошнотой.
Сончже он больше не ненавидит.

---


Жить в общежитии становится очень неприятно. Стены холодные почти все время, и никакие обогреватели не помогают. За окнами весна, и должно быть тепло и хорошо, но не случается.
Минхёк изводится. Он тускнеет и становится прозрачным, как калька. Кажется, он действительно начинает болеть.
Он вяло жует уголок подушки, засыпая под утро - он заболел Сончже, который опять спит невесть в какой комнате. Дурак.
Он понимает, что нужно что-то решать. Срочно. Еще лучше - завтра.

---


-Ты думаешь своей головой? - рявкает Мин на неверно выполнившего "шоссе" макнэ, - с пятого раза одна и та же ошибка!
Сончже молчит, упрямо пожав губы и смотрит в пол. У них снова отдельная тренировка, и Пыниэль ушел за свежими полотенцами. Это хорошо, скандал без свидетелей - то, что доктор прописал.
-И что ты молчишь? Такая бестолочь, - Мин запускает пальца в волосы, отворачиваясь. Ему дурно.
-Ты сам, хён, танцуешь ужасно. Правда. Ты хуже,чем я.
Макнэ подходит и кладет руку старшему на плечо. Это не поддержка, это больше похоже на вопрос. Немой.
-Знаешь, - Минхёк разворачивается, снимая чужую руку с плеча, - ты должен ночевать у меня.
-А?
-Ты тупой, - Минхёк злится и чуть ли не топает ногой, - ты спишь у меня.
-А целовать? - газа у Сончже начинают подгорать, а внутри снова цветет что-то с шипами.
-Когда я сплю, - Мин бросает фразу уже шепотом, шагая навстречу вошедшему с полотенцами Шину.


-Еще прогон и уходим, да?


[end]

@темы: angst, Jung Ilhoon, Seo Eunkwang, Lee Minhyuk, Yook Sung Jae, romance, G, fanfiction

---

[fanfiction] Театр Теней

[Saelma Graffity]

автор:  Baby Zelo (PornoGraffity)
фандом: BTOB\B2ST
пейринг: Ilhoon\Eunkwang, 2JUN
рейтинг: G
жанр: fairytale
предупреждения: шиза немного :3
разрешение на репост: только с моего величайшего соизволения!

В какой-то момент Чунхён просто устал чувствовать боль.
Боль была колючая, злая, непонимающая, и, кажется, всегда.
Не смотря на то. что он почти, почти, без какой-то малости, стал Богом - Дуджун не любил его. Не любил, и всё.
Такие дела.
Не любил, хоть ты тресни.
И Чунхён треснул. С тихим хрустом, ровно по середине спины, поперёк позвоночника. Можно было бы принять за простой вывих, если бы вывихи были ведомы Богам.
Чунхён встал, свыкаясь с этим новым надломом в себе, взял с полки в ванной семь жизней, взял кое какие тряпки в корзине для белья, и сделал Кукол.
Куклы вышли разные, странные, но все - на славу. Чунхён дал им время свыкнуться с грязной, поношенной одеждой, с тем, что теперь придётся жить. Он забыл, что когда-то сам был такой же куклёшкой, никому не нужной, вытащенной из помойного ведра. Но он смог, он сделал себя и ему больно.
Боги, даже самые Нежные-Молчаливые - отвратительно жестоки, когда им нечем дышать.
Семь Куколок начали дышать, Чунхён дал им сердца и мысли, присмотрелся внимательно и выбрал себе двоих. Им достались самые сочные сердца и самые тяжёлые мысли.
- Шоу вот-вот начнётся.
Чунхён взял самые крепкие нитки, он рассказывал своим Куклам о жарком свете софитов, о морях и океанах любви, о городах и странах, о блёстках на одежде - новой и чистой, когда затягивал крепкие узлы на из запястьях и шеях. Говорил о шансе тоже стать Богами. Когда-нибудь.
Двоим Избранным Куклам достались красные нитки.
- Да будет Шоу.
Чунхён одел петли ниток себе на пальцы, встряхнул руками и Куколки стали плясать.

- Хей, Лидер, в какой вселенной ты болтаешься?! - возмущённо воскликнул минхёк, в упор глядя на лидерский затылок.
"Чёрт подери," - подумал Минхёк, - "ну какого чёрта я родился на неделю позже? Бестолковый Ынкван."
- Ты танцевать вообще намерен? Или у тебя мега идея провалить дебют?! ЭЙ!
Минхёк, не выдержав, схватил блондина за плечо, и только тогда тот вздрогнул.
- Да-да, извини, что-то я задумался.
- Задумался? О чём, можно узнать?
Между двумя старшими протиснулся Сондже, примирительно похлопал каждого по плечу, лучезарно улыбаясь.
- Все волнуются, все ждут дебюта, все не в себе. Давайте не будем ссориться.
Минхёк фыркнул, Ынкван как-то отрешённо кивнул и отвернулся обратно.
- Ну, скажем, не совсем все, - весело улыбаясь, протянул Хёншик, разминая руки, - Ильхун вон вообще похож на будду. Пляшет в уголочке, словно каждый день на сцену ходит...
- ...Уже лет сорок. - добавил Чансоб, копируя движения Хёншика.
Ынкван вдруг как-то странно скривился, резко развернулся и пошёл к зеркалу. И, кажется, только Пыниэль заметил, что Лидер очень нервничает, но явно не из-за дебюта. Но предпочёл промолчать.
Ынкван словно пришёл в себя, старательно отрабатывая каждое движение надвигающегося выступления, на ходу рассуждая, как лучше смотреть, улыбаться и прочее. На Ильхуна он больше не смотрит. Вообще.
Ильхун же действительно сторониться согруппников, под конец репетиции одев наушники и беззвучно повторяя свои партии. Взмокший Ынкван, дав себе и группе лёгкую передышку, решил, всё же, подойти к главному рэперу группы, сказать что-то, спросить... Не важно, что. Он сделал только шаг, и сразу болезненно скривился, зажав левое запястье, и остановился. Так случалось всегда - стоило ему только захотеть приблизиться к младшему, как тут же дёргало - в запястьях или шее. Словно что-то не пускало его.

Чунхён устаёт под вечер, зевает, и снимает своих Кукол с ниток. Заботливо собирает с дощатого пола перед ширмой и относит в чулан. Встряхнув каждую, он вешает их на вилки, торчащие из стены, за хрупкие шеи. Избранные куколки висят рядом.
Чунхён долго смотрит на них, предусмотрительно убирает их нитки подальше, и уходит спать. Один, без Дуджуна.
Куколка с выбеленными волосами-нитками, не поднимая картонных век, боязливо вздыхает и стискивает пенопластовые зубы от боли в шее. Куколка прекрасно знает, что тот, к кому пришито его сердце - вот он, висит рядышком, совсем близко. Даже запах пыльной ткани чувствуется.
И Куколка с выбеленными волосами начинает стараться. Нитки спущены, трупиками валяются на полу, но слишком далеко и только вековечные узлы всё так же давят запястья. Куколка старается изо всех сил, старается сделать такую малость - поднять шарнирную ручку, поднять и отнести в сторону - коснуться того, к чему пришито спящее в картонном теле сердце. Ручка не двигается ни на миллиметр - создавший их Бог всё хорошо продумал, шарниры без ниток не желают двигаться, но Куколка всё равно старается, так сильно, что бежевая краска на лбу немного подтекает.

В репетиционном зале царит веселье, никто не может собраться с мыслями и всех хватает только на то, чтобы, в какой раз, обсуждать самые мельчайшие подробности вчерашнего выступления. Чансоб смеётся больше всех, по очереди изображая каждого участника группы поочерёдно, на что Сондже визжит, пародируя фанаток, даже швыряет в него где-то раздобытую женскую кофточку, на партии Ильхуна.
Сам Ильхун заливисто смеётся на это, сгибается пополам и чуть не падает со стула, на котором сидел, пока не напарывается на мягкий, просительный взгляд Ынквана.
- Поговори со мной. - беззвучно, едва заметно шепчет Ынкван, продолжая смотреть. - Пожалуйста, поговори.
С Ильхуном что-то происходит, он напрягается весь, каменеет, он очень хочет поговорить. Подойти. Успокоить. Но не может, по глазам видно, что не хочет - словно что-то его держит. И только запястья потирает ноющие.
Ынкван всё смотрит на Ильхуна, которого постоянно куда-то от него относит, словно случайно, ненароком. Словно кто-то за нитки его дёргает и не позволяет подойти. И, как только он пытается это сделать - дёргает в шее и Ынкван молчит.

Чунхён рассматривает своих Куколок, криво ухмыляется, то так, то сяк дёргая за нитки. И когда нитки слегка путаются, позволяя Избранным Куклёшкам сблизиться - он перегибается через ширму и втыкает в картонные грудки Куколоу две кривые сапожные иголки.

Ынкван сжимает микрофон чуть сильнее, когда чувствует укол в сердце, короткий и острый - до слёз. В общем-то, это даже неплохо - песня медленная, печальная, и со стороны кажется, что он просто переживает текст через себя. Он бросает короткий взгляд влево и видит, что Ильхун тоже кривится.
Когда иголка в сердце двигается, Ынкван поёт особенно красиво.

- Ой, кто это такие? - весело спрашивает Ёсоб, перегнувшись через ширму, расписанную танцующими драконами.
- Это мои игрушки. - бубнит Чунхён. Ему не очень приятно, что его игру кто-то нарушил, что кто-то видит то, во что превратилась его боль.
- Ой, какие у них сердечки хорошие! - смеётся Ёсоб, - особенно, у этих вот двоих. У них любовь?
- У них ад.
Чунхён смотрит на своих Кукол без малейшего сочувствия.
- Ну нет! Пусть будет любовь!
Ёсоб перехватывает нитки и соединяет их.

В репетиционной грохочет музыка, они репетируют танец. Ильхун вдруг оказывается рядом с Лидером, его глаза расширяются от ужаса, когда он спотыкается. Он спотыкается, летит, падает на Ынквана и замирает в каком-то сантиметре от его губ. И тут же запястья не просто дёргает - рвёт оглушительной болью. У обоих.

- Ну нет, это мои игрушки, Соби!
Чунхён выхватывает у ребёнка красные нитки и резко разводит руки широко в стороны. Куколки безвольно дёргаются, у одной руки путаются и один шарнир выходит из сустава. Чунхён сердится, выталкивает Ёсоба из своей комнаты и, устало вздохнув, снимает Куколок с ниток, закончив спектакль раньше срока.
О Дуджуне он старается не думать.
Тонкие картонные шейки снова сжимает металл вилок, и Куколка со спутанными белыми нитками, вместо волос, снова начинает стараться. Выбитый накануне шарнирчик лёг в лунку неправильно, противно ноет и в эту ночь у Куколки ещё меньше шансов дотянуться. Куколка, к которой пришито сердце беловолосой - спит. Спит и не желает даже помочь. Потому что в этот раз Бог, создавший их, разозлился и туго примотал тонкие ручки к безвольному тельцу.
Беловолосая Куклёшка всё никак не может понять, за что из Бог так жесток к ним. Зачем дал им любовь, не дав шанса даже смотреть друг на друга.
Чунхён забывает про своих Кукол, они ему надоедают, потому что оказываются слишком упёртыми, слишком старательными. Совсем не такими, как сдавшийся Бог.
Чунхён злится, обходит свою комнату стороной, и сам не смотрит на Дуджуна. Так не смотрит, словно у него самого - нитки. Чтобы хоть как-то оправдать свою... трусость.
... А пока Куклёшки висят на стене, ожидая нового выхода на сцену, Избранный всё пытается и пытается пошевелиться хоть немного, хоть на миллиметр поднять безвлольную ручку, чтобы коснуться Любимого. Но Любимый спит. повесив голову, и смотрит страшные сны.


Ынкван становится молчаливым, нервным и худым. Всё валится из его рук, ничего не получается. Единственное, что он делает так же упорно, как раньше - смотрит на Ильхуна. Ильхун тоже сдаёт, но не смотрит, постоянно отворачивается, отходит в сторону, затыкает уши наушниками. Отрекается.
Парни уже откровенно ржут над ними, называют "Ромео" и "Джульеттой", постоянно подкалывают и делают ставки, когда же "влюблённые поженятся". Ильхун злится, огрызается на всех, кроме Лидера. На Лидера он даже не огрызается, он просто очень устал. И сердце постоянно колет.
Ынкван чувствует какой-то внутренний рывок однажды вечером, когда все сидят в гостиной и смотрят музыкальное шоу. Сильный, непреодолимый рывок, словно нитки, на которых он держится - натягиваются до предела. Он закусывает губу, подходит к Ильхуну и замирает в шаге от него.
- Ты отвратительно выступил. - без предисловий зло говорит Лидер, - И ты задрал вечно молчать и шкериться.
Эти слова вылетают сами, в глазах Ынквана плещется паника, потому что вовсе не это он хотел бы сказать. Ильхун оборачивается к нему резко, открыв рот от удивления.
- Что уставился?!
- Да какая муха...
Ынкван не успевает дослушать вопрос Минхёка - он выметается из комнаты и замирает только на кухне. Что с ним происходит - он не понимает. Не может понять.

- Слушай... - Ёсоб заходит в комнату Чунхёна, когда тот, наконец, возвращается туда.
Чунхён стоит за ширмой, Избранные Куколки с Большими Сердцами болтаются у самого верхнего края, одной рукой Чунхён заставляет плясать остальных, другой - втыкает тонкие ровные булавки с цветными круглыми головками.
- Чунхён...
- Соби, уйди пожалуйста, мне очень паршиво сейчас.
Ёсоб не уходит, только подходит поближе и болезненно щурится, глядя на Куколок, из которых уже выбивается вата. Он набирает полную грудь воздуха и, подойдя вплотную, трогает чунхёново плечо.
- Кен. Отпусти ты их, м?
- Не собираюсь. Мои игрушки. И не говори мне, что они живые - я тоже живой.
Ёсоб замечает гуашевые слёзки под глазами-пуговицами и отходит, обернувшись к двери. Присматривается и едва заметно кивает.
Дуджун заходит в полутёмную комнату, в пару шагов оказывается у ширмы и берёт Чунхёна за руку.
- Пошли, хватит трусить. Не мучай Кукол, это не достойно Бога. Пошли, хватит. Хватит страдать, Чунхён.
Чунхён замирает, вздрогнув, отпускает нитки и Куколки медленно ползут вниз. Чунхён начинает мелко подрагивать, когда Дуджун дёргает его на себя.
- Иди, иди ко мне, глупый Бог. Пошли, я так устал спать без тебя, безмозглый.
Ёсоб провожает их широкой улыбкой, обходит ширму и осторожно расслабляет узлы на шарнирных ручках, чтобы не давили. Потом мягко тянет нитки вверх и заставляет Куколку с красиво подведёнными глазками-пуговицами обнять ту, у которой белые нитки вместо волос.
- Вот всё и кончилось, - шепчет маленький Бог Ёсоб, и отворачивает остальных Куколок, чтобы не подглядывали. - Всё кончилось хорошо. Больше не будет больно.

- Какого чёрта ты орёшь на меня?! - Ильхун врывается в кухню, хватает Лидера за грудки и даже не замечает, что ни шею, ни запястья больше не режет, - Какого чёрта?!
- Я.. Я... - а вот Ынкван замечает, теряется, смотрит во все глаза на Любимого, - Я люблю тебя.
- Боже, ну и кретин...
Ильхун вздыхает, хватает Ынквана в охапку и прижимает к себе.
- Ну что за идиот.
- У меня не болит больше. Я могу тебя трогать. Ты говоришь со мной. - лепечет Ынкван ошарашенно, но прижимается, прижимается к тёплому телу, от которого слабо пахнет гуашью.
- Ну... Наш Бог успокоился? - улыбается Ильхун и судорожно выдыхает. Теперь можно выдохнуть. - Поцелуй меня?
Ынкван поднимает голову, берёт лицо Любимого в ладони и целует. И когда он закрывает глаза, то слышит мягкий, ребячий голос в своей голове.
"Всё, всё, больше не будет больно"
OWARI

@темы: angst, crossover, Jung Ilhoon, Seo Eunkwang, romance, fanfiction

---

[fanfiction] Самая Последняя Ночь Перед Первой

[Saelma Graffity]

автор:  Baby Zelo (PornoGraffity)
пейринг: Ilhoon\Eunkwang
рейтинг: G
жанр: romance
предупреждения: драбблик
разрешение на репост: только с моего величайшего соизволения!


- Ты большой, сильный, старший, Лидер вообще, а прижимаешься ко мне, как маленький.
По голосу не понятно, как он к этому относится, да и относится ли вообще хоть как-то. Всегда у него так, не поймёшь его, не разгадаешь. Хотя обнимает, руку под голову подложив, прижиматься к себе даёт, волосы выбеленные лениво перебирает. Не поймёшь его.
- Не поймёшь тебя.
А он только хмыкает неопределённо, плечами легонько пожимает и опять почти весь - недвижимость и спокойствие. Статуя кладбищенского божка, а не семнадцатилетний мальчишка.
Ядовито-зелёные цифры на часах сменяются с "02:59" на "03:00", в комнате тихо, тихо, только дыхание светловолосого слышится: Ильхун дышит совсем беззвучно, словно совсем чуточку воздуха в лёгкие набирает.
- Вставать через два часа. - тихо говорит Ынкван, поглаживая тёплую, таким особенным, сонным теплом тёплую грудь у своей щеки.
Ынкван старше на четыре года. Его это мучает, он думает об этом постоянно, изводится невозможностью это отменить. Поменять их местами. Потому что и самому гордость на даёт быть слабым, да и Ильхун сам явно не рад: воспитание не позволяет доминировать над старшим.
- Ты обещал мне, ты помнишь?
Ынкван приподнимается на локте и пытается заглянуть в глаза. Ильхун смотрит в потолок, привыкшие к темноте глаза старшего детально различают ровный нос, вечно немного недовольные губы, раскосый, спокойно прикрытый глаз, слегка растрепанные волосы - надо лбом, прикрывающие ухо с крупной серёжкой. Он мог бы вечно вот так лежать рядом и просто смотреть.
Ильхун слишком редко позволяет смотреть себе в глаза.
- Я помню. - тёплые пальцы вдруг ложатся на изогнутую шею и гладят, - Я не отказываюсь от обещания.
- И... - Ынкван обрывает себя на полуслове, потому что с таким гордецом, как этот, одно лишнее слово и всё, война.
- Да. - неожиданно ласково смеётся младший и поворачивается на бок, - Да, конечно. А теперь давай немного поспим?
Ильхун обнимает, как большую подушку-зверушку, вскользь прикасается губами к выжженным сухим волосам и засыпает. Ынкван, конечно, не спит до самого подъёма, как бы глупо это ни было.

Нервничают все, конечно нервничают - дебюта они ждали так давно, готовились, волновались, переживали. Но Лидер спокоен: сейчас ему, не спавшему больше суток, вымотанному тренировками - совершенно не важно, как пройдёт их первое выступление. Потому что дебют же, так и так, состоится, договор вступит в силу. А значит, уже этим вечером, он, наконец, сможет поцеловать мальчика, в которого так жарко и трепетно влюблён.
OWARI

@темы: Jung Ilhoon, Seo Eunkwang, G, fanfiction